Гранатовое зернышко  - Мария Акулова

И вновь хотелось тут же ему позвонить, но рано. Еще рано.

Первые несколько недель Амину волновала возможная встреча с Шахином и его друзьями. Волновала сильно, хоть Мир и сказал, что об этом беспокоиться нечего… Волновала, пока Амина не узнала страшную новость – Шахин больше никогда ей не навредит. Впрочем, не навредит он больше никогда и никому. Мужчина трагически погиб – несчастный случай на дороге. Ехал с семьей. К счастью, жена с ребенком остались живы.

Когда Краевская услышала об этом… Сначала забыла, как дышать, потом не поверила, а потом… запретила себе анализировать, какие эмоции эта новость у нее вызывает. Факт остается фактом – ее бывший жених теперь уж точно навсегда останется бывшим. Вот только жену его жалко и ребенка. Амина знала, как это – хоронить любимого мужа. И никому подобного не желала.

Так почти прошли те самые отведенные Миром два месяца.

Амина вновь привыкала. Ходила по тем местам, которые до сих пор остались неизменными. Но больше все же знакомилась с родным городом заново. Ведь за время ее отсутствия он преобразился кардинально. Все блестело, пылало и сверкало. На ветру развивался самый большой в мире национальный флаг, гондолы плавали по обновленной собственной небольшой Бакинской Венеции, в Баку появились свои пирамиды Лувра, в конце концов, теперь прямо из земли в небо бьют три пламенных языка. На месте гаражей, за которыми они с Ильей когда-то прятались, чтобы вдоволь нацеловаться, теперь находился школьный футбольный стадион.

Амина посетила все эти места. По крупицам восстанавливая самые яркие времена своей большой детской любви. Она ходила по улицам и вспоминала-вспоминала-вспоминала…

Иногда улыбалась, чувствуя, как начинают пылать губы или щеки. Иногда смахивала непрошенную слезинку. Часто доставала прощальное письмо Ильи, вновь перечитывая. Краевским звонила… Куда без этого? Оказалось, что для них ее возвращение в Баку – не новость и не удивление. Мир и с ними об этом поговорил.

– Амиша… Не мучай парня, зайка. Он такой хороший… – и пусть Людмила Васильевна понимала, что давить на дочку – неправильно, но не могла сдержаться. Как ей жалко было Дамира – не передать словами. Он дал Амине время разобраться в себе, а сам засыпал и просыпался с одним страхом – а вдруг разберется и поймет, что для него места в ее жизни нет?

– Очень хороший… – Амине же и ответь-то толком нечего было. Она скучала по Миру. Хотелось ему скандал закатить на ровном месте, подушкой в него швырнуть, укусить за нос, а еще… целовать-целовать-целовать. И в глаза смотреть. И любить… Очень хотелось. Но ему ведь не только это нужно. Ему нужна уверенность в том, что она полностью его женщина. Амина же за эти два месяца только шла по пути к этому осознанию…

Увидев свободную лавочку, Краевская направилась прямиком к ней. Прежде, чем совершать марш-бросок до дома, следовало немного отдохнуть.

Завтра у них с зернышками по плану очередная изматывающая тренировка, на выходных родители вновь ждали дома, на той неделе она пообещала одной из сестер, что вывезет племянников в горы. Планов было много, а еще…

Через семь дней заканчивался отведенный ей срок. И вот теперь Амина была уверена в одном:

– Быстрей бы… – сказала вслух, а потом вновь запрокинула голову, подставляя ее солнечным лучам. Она все решила. Все приняла. Осталось только дождаться.

***

В Баку не принято знакомиться на улицах. Вероятность того, что какая-то особь заведет свою призывную песню «кыс-кыс-кыс» или зайдет издалека со своим элегантным «девушка, а вашей маме зять не нужен?» крайне низка.

Тут и просто за руку-то пары ходили довольно редко, не говоря уж о том, чтобы позволять себе еще более откровенные нежности на людях. За два месяца Амина успела отвыкнуть от того, что кто-то может прямо на улице подойти, заговорить, окликнуть… Здесь на нее максимум посматривали с интересом, но предпочитали держаться подальше.

Ведь впечатление она производила неоднозначное. Не смогла отказаться от привычного своего, довольно эпатажного образа. Поэтому сегодня вновь рассекала по городу в своим любимых… сраных, как называл их Мирка… туфлях.

Когда услышала сзади оклик, Амина никак не отреагировала. Как-то не сопоставила тот факт, что кричат «Амина» с тем, что Амина – это вроде как она. И когда во второй раз окликнули, тоже не отозвалась. Третий, наверное, тоже пропустила бы мимо ушей, если не одна мелочь – прозвучал он совсем близко. В затылок практически. И уже шепотом.

– Амина…

– Мирка… – остановилась, как вкопанная, на каблуках крутнулась, а потом чуть ли носок к носу столкнулась с тем самым. С Миркой.

***

Ну что поделать? До двух месяцев он немного не дотерпел. Самую малость. Недельку. Но просто стало совсем сложно. Невыносимо.

Поэтому плюнул и приехал. В конце концов, он ведь не железный. Его жизнь тоже сейчас где-то в Баку решается. И бродит тоже где-то в Баку. Его жизнь…

Нашел он ее легко и быстро. Заглянул в школу дяди Аббаса, его там встретил, узнал, что с Аминой они разминулись, но уж на обратном пути до дому он ее точно поймает.

Так и случилось. Не заметить ее было сложно. Не заметить, когда так усердно ищешь – совсем нереально.

– Мирка… – увидеть же в глазах радость, а в голосе услышать неверие – просто сказочно.

– Он, – настолько, что даже руки задрожали, а губы в улыбке расплылись. – Сюрприз?

– Сюрприз, – они так и стояли – на расстоянии вдоха, глядя друг другу в глаза. Мир не знал, как выглядит сам, но Амина будто загорелась. Бесы. Те самые бесы, которые вечно плясали в ее глазах, завели совсем убийственный для него танец. – А как ты нашел-то меня?

Вопрос свой Амина задала далеко не сразу. Сначала зависла, улыбаясь, и глядя в милое сердцу лицо. Как же она все таки скучала! Как скучала! Но ни единой морщинки не забыла! Сейчас «инвентаризацию» провела и поняла – все на месте. Все к ней приехали. И как же хорошо, что на неделю раньше. Как хорошо…

– Сердце привело, – Мир улыбнулся, а потом не выдержал – сделал небольшой выпад вперед, коснулся губами кончика ее носа. Она сморщилась – не ожидала, а потом блеснула своими лукавыми глазищами, заулыбалась еще сильней. Явно ведь пакость родилась в шальном уме. Жуткая пакость, наверное. Для него – смертельная.

– Ты на честь мою покушаешься сейчас, Дамир-бей. Не положено у нас на улицах целоваться… – Говорила, а сама приближалась с каждым словом к его губам. – И за руки держаться не пристало, – сказала, а потом скользнула своей ладонью по его плечу вниз, сжала запястье сначала, а потом и пальцы переплела – свои и его. – И вообще, за то, что ты тут сейчас себе позволяешь, жениться на мне придется, – забросила его руку на свою талию, своими его шею обвила, последнее слово сказала прямехонько в губы, чтобы тут же их своими накрыть.

Зараза… Как иначе-то назвать?

Но любимая!

Боже, какая же любимая!